ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ДОПРОСА (1)

Стоменов: - С вами, такими учеными, да начитанными больно - ой как не просто разговор весть. Говорю я тебе, Сергей Дмитрич, многое, а сам чую - если б ты вовсе не понимал, о чем толкую я, то и ладно, да вот только ты на свой манер все разумеваешь. Разъяснять мне скушно, да и горя не будет, если ты так и не уразумеешь ничего… Мы, Кривошеевского рода, не спорщиками будем, как многий люд ученый, а умельцами - хошь узнать если, то я поведаю, а твое своим сменять надобности не имею. Ты вот со мной чего речи уважительные ведешь, а? Знаю, Сергей Дмитрич, знаю…

В секретах предполагаемых нужду имеешь великую. Про шапку -невидимку говорил я? Говорил. Как хвори многие одолеть - говорил? Говорил. Как Силу Великую обрести - сказывал? Сказывал… Но только я многое уже сказал, а тебе все мнится - что вот-вот, еще чуточку - и я, глядишь, какой- никакой, а секрет тебе перескажу.

Но говорю - многое поведано, да малое принято. Нешто мне Никола, ты думаешь, сказывал, как до деревни своей добраться, когда в лес меня отвел, ослепил на время да и покинул? Как от зверя отбиться, как ориентир сообразить, как с голоду и жажды не помереть? Ничего из того не было сказано, а только бросил он меня в лесу - а я ему благодарен остался, потому как выжил и науку великую поимел… Ишь, как у людев все просто выходит: ты сказывай, а я исполню в точности. А ты пойди, как в сказке, туда - не знаю куда, да еще найди кое-что - тогда или Магом сделаешься, или разум утеряешь, или сгинешь вовсе… (следователь барабанит пальцами по столу).

Есть карты одни для гаданиев - так вот, там первая карточка будет Маг, а последняя - дурак (имеются в виду карты ТАРОТ. - Примечание автора)… Ты, Сергей Дмитрич, не серчай, я тебе не для того это говорю, чтоб обиду тебе сделать, а лишь потому, чтоб слово мое проком тебе было, а не обузой…

Когда удерж я познавал голодом, сна лишение надобное, слово вслух не проговаривал да сдюживал тяги плотские - нет, не о том я думу имел, что, мол, удержусь да и стану Магом великим. Если ты за мыслею этой вслед пойдешь, то, конечно, сдержаться можешь, да только проку от этого будет негусто. Роду же Кривошеевскому да Никитовскому наказано было - удерж познавая, Силу в этом найти сумейте… Найдешь - не найдешь, дело хозяйское, бранить никто не станет, да только старайся все же найти ее. Коли не вышло, сорвался - всегда повтор можно сделать, да вот только хуже будет, если удерж имел, но Силу там не обнаружил.

От того и выходит - чуешь, Сергей Дмитрич - что удерж чаще всего есть цель, а важность вся - перетерпеть и не более, но для нас до конца дойти не главное будет, а главное - найти пользу великую в процессе ентом. А посему и получается - мается баба весом грузным и голод несет справно, потому как шепнули ей на ушко, дескать - поголодаешь, так и похудеешь враз. Только баба эта дни свои удерживает, а сама - как грузной была, так и есть… Вот я и ведаю - если денькам счет ведешь, ждешь только, когда удерж твой закончится, то и Магом не сделаешься.

Следователь: - И впрямь, как в сказке про "Поди туда…"

Стоменов: - Когда мне девять лет было, или около того, игрались мы во дворе в полдень, а тут мамка моя приносит нам пирогов печеных с капустою. Каждому из ребят по пирогу вышло. Разобрали мы их, а они горячие больно, руки еще жгут… Пока я свой остужал, один из старших свой проглотил - да и хвать мой из рук - и бежать… Я, помню, заревел и за ним погнался, а навстречу мне Никола подвернулся с волком своим. Волк подле него семенит, пасть щерит, но глаз у него не злой. Никола мне допрос учиняет, пошто, мол, ревешь и чем обижен будешь, ну я ему все и выклал как на духу. Несправедливо, говорю ему, нечестно Федька наш со мной поступил. Думал, он за меня заступится. А он меня - цап! - за ухо, да больно так - и в лес поволок.

Я ору дуром, слезами заливаюсь, да тут он ухо мое отпустил и толкнул меня легонько. Упал я на землю, головой тряхнул, слезы утер - гляжу: нос к носу лежу с муравейником огромным. Мураши снуют тыщами туда-сюда, в глазах мельтешат… Тут мне Никола и говорит: "А ну, Андрюха, кажь мне на муравейник ентот - увидеть хочу, где справедливость в ем обитается"…

Посмотрел я на него, потом на муравьев опять поглазел: "Дядь Никола, дак это ж мураши!" - "Ну дак и что ж с того? Справедливость, Андрюха, - она или везде, где только можно, или нигде вовсе. Вот заляг здесь - и гляди в оба: как только справедливость учуешь, так беги ко мне в дом, что есть мочи, и докладывай. Растолкуешь мне все, как следует, тады я твою беду поправлю так, как захочешь… Ну а коли не найдешь справедливость енту - тогда, видать, и нема ее вовсе на белом свете… Но все равно доложи". Сказал - да и ушел восвояси, меня одного оставил.

Глазел я глазел, как мураши эти, значит, между собой организуются, но так никакой справедливости и не углядел…

Следователь (с досадою): - Ну и сволочь этот ваш Никола, ты уж извини меня!

Стоменов (спокойно): - От чего же так, он мне правду показал, а я ее усвоил. Пришел я к нему опосля, а он допрашивает: "Ну как, Андрюха, учуял справедливость природную?" - "Учуял, - говорю я досадливо, а сам чухаюсь, _ всего покусали мураши треклятые" (следователь улыбается). Дает он мне пряник медовый, видно, с ярмарки привезенный, говорит так серьезно: "Удержишь, Андрюха, если кус свой, против Федьки устоишь - так енто справедливость и есть, а коли не удержишь - так тоже справедливость выходит"… "Как же так, дядь Никола, - спрашиваю, - получается, что кус имею или не имею, а все одно по справедливости?" Только он ничего больше не сказал, а во двор меня вытолкал.

Следователь: - Ну как, не отобрал Федька пряник?

Стоменов (блаженно улыбаясь): - Не-е-а… (помолчав немного). Вроде и не велика наука будет, да только на всю оставшуюся жизнь крепко ее я запомнил. И вот еще чего сказать тебе желание имею: люди это так, для удобствов своих, магию то на Белую да Черную поделили… Магия - она магия и есть, не черная, и не белая, и не какая другая. Она ни цвету не имеет, ни добра или зла, а только лишь в силах разницу. Называющих себя магами много будет, да немногие магами являются… И если, по представлениям вашим, маг черный только черное творит - ни в жизнь ему более сильным не быть супротив того, кто и белое тоже деет. И белый без черного тоже слабоват будет…

Следователь: - И здесь выходит, что сила в противоположном?

Стоменов: - Сила в противоположном - и ты, Сергей Дмитрич, завсегда это помни. Когда инквизитеры эти (инквизиторы. - Так в тексте, примечание переводчика) неверных жгли, то и в Силу вошли великую. Чистая добродетель слабит, хотя многие людишки ей поклоны бьют. Зло исключительное слабит, даже если страх большой вокруг себя сеет.

Оттого и дохтора этого, который детишек изводил по нужде необъясненной, - не только понять можно, но и в пример показать, как это делается… Зря гримасничаешь, Сергей Дмитрич, я верно калякаю, хоть и непросто принять будет науку мою…

 

---