ШЕСТОЙ ДЕНЬ ДОПРОСА (2)

Стоменов: - В природе не существует нравственных законов. Я все детство провел рядом с землей, травами, лугами, рекой, зверями дикими - и что-то о таких законах не слыхивал. Если ты в этом дока - так вразуми старика, а то я томлюсь, тебя не понимаючи…

Столкнулся ты с неприятелем в чистом поле - он себе кумекает, что ты злой человек, а ты - что он зло для тебя непереваримое, и кто ж прав-то из вас, мил человек? Торжество жизни своей подле смерти чужой лучше всех почуешь, вот так-то, родимый. Без нужды букашков людских не тронь, а как есть нужда, так и мертви его, не жалеючи.

Ты, Стефан, сам мысли смертные вынашиваешь, только хилый ты больно - и духом, и телом. Одна отрада, на пистоль свой надеешься - аль застрелю, ай застрелюсь, так ведь, милок? Так… Чего замандражировал-то? А ты, очкатый, не пиши, вишь - не хотит человечишко, чтобы ты это на бумаге своей калякал.

Верно я говорю, Стефан? (следователь дергает плечом, запись продолжается). Я тебя, букашонку, насквозь гляжу, все про тебя знаю. И не бахвальства ради говорю тебе все это (сигнал прекратить запись), а только ведаю - надо говорить, и говорю тебе… Струхнул, не пошел на могилку? Да и шут с тобой. Ну, курлыкай дале про зло свое, а я послухаю…

Следователь (сигнал продолжить запись): - Объясните, почему вы убили эту девочку?

Стоменов (равнодушно): - Хошь, расскажу, как я ее убил? Послухай, Стефан, послухай! Взял я ее в полночь за обе ручонки, сжал крепко-крепко, она на меня глазищами своими глядит, не пикнет - это я ей СЛОВО шепнул заговорное, чтоб нема была. Левой рукой ручонки ее держу, а правой горлушко ее охватываю и сдавливаю, медленно-медленно, и в глазенки ей смотрю пристально, взглядом особым. Как только задохлась она, положил я ее на пол и танец исполнил специальный, колдовской - это, Стефан батькович, для того я сделал, чтобы обряд ее схоронный иным сделать… Ай, не понять тебе! Танцу этому Никола меня обучил, когда мы по украинам в двадцать первом шмыгали, особенный танец это, Силу сберегающий, а еще для того он надобен, чтоб хранители твои от тебя не отреклись. Как с хранителями своими уладился - одежу всю с девки снял и в ванну ее, чтобы кровь-то по полу не разливать.

Отчикал у нее головку, кровь спустил, обмыл водицей, ну а потом, сам понимаешь, покромсал ее всю, чтоб уварить можно было… Значит… Эй, сынку, чего пот-то льешь, остынь!.. Очки, очки, плесни водицы Стефану, а то худо ему. Слаб ты, ой слаб, милок, ни на что не годен, зря я только воду в ступе толок. Ну, лучше? Лучше? Остынь! Все, хватит на сегодня, будя!

К. Ракшиев. Рассказывает.
Оглавление протоколов
Читать дальше