Кристо Ракшиев

ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ [6]

В столовой подсел к Фрейду. Фрейд - прозвище одного из наших психиатров, он научный сотрудник, специализируется, в основном на психодиагностике. Фрейд апатично ковыряет салат, на столе стоит начатая бутылка пива. Им можно, в отличие от нас…

- Чего там старый пердун? - столь же апатично, без интереса спрашивает он у меня. Стоменова все почему-то называли исключительно так. Я пожимаю плечами…

- Одно да потому - Никола велел, Никола сказал, Никола научил. То три дня не жрет ничего, то до бабы сорок дней не притрагивается…

- Ясно, - скучает Фрейд. - А что ясно-то? - Старо как мир… Во многих оккультных школах ученикам советуют хранить целомудрие, чтобы не тратить попусту свою энергию,

- Фрейд вздыхает, опять берется за пиво.

- А почему три, а не семь и не одиннадцать? Почему девять? Почему сорок?

Фрейд смотрит на меня с секундным любопытством. Потом этот интерес возвращается к пиву. - Три, девять и сорок - это поминальные христианские каноны.

- А тринадцать? Фрейд рассматривает содержимое бутылки, словно прикидывая, хватит ему этого или нет. - У древних евреев число тринадцать и слово "смерть" писались одним знаком. Я понимающе киваю головой.

- Фрейд, слушай… Он любит свое прозвище. Наверное, это ему очень льстит…

- Фрейд, а правда, что когда Сталина из мавзолея выкинули, то золотые пуговицы на кителе поменяли на латунные?

- Есть такое дело, - изрекает он.

Я вижу себя со стороны. Меня бьет озноб. Мне двенадцать лет, я стою у могилы своей мачехи и - плюю, плюю, плюю в ее камень, не в силах остановиться. Я пинаю сухие комья земли, и они рассыпаются в пыльные брызги… Фрейд ушел. Толстая баба за стойкой размазывает разлитый кетчуп… Меня тошнит. Мне страшно. Шестнадцатый день допроса…

 

---